Эту историю как-то рассказала мне Татьяна Александровна Толмачева — заслуженный тренер страны и мой первый тренер...
— Погода была замечательной, и я могла спокойно погулять по улицам города Гармиш-Партенкирхена, где в 1960 году проводился очередной европейский чемпионат фигуристов. Вместе со мной отправилась и моя ученица Таня Немцова, выступавшая в этот день с произвольной программой. До начала соревнований оставалось еще часа два. Мы шли не торопясь, разглядывая довольно шумный, многоликий поток людей, который к вечеру обычно заполняет центральные улицы западных городов. Вскоре это зрелище прискучило нам, и я сказала Тане, что лучше прийти на каток пораньше и хорошенько размяться перед выходом на лед.
Подходя к катку, мы увидели, что толпа болельщиков, которая обычно собиралась у входа за час-два до начала, поредела. Из репродукторов звучала не джазовая музыка, обычно передаваемая перед началом соревнований, а строгая классическая музыка.
Началось!.. Опоздали!.. Кто перенес начало соревнований, выяснять мы не стали, потому что на льду уже была фигуристка, вслед за которой должна была выйти Таня. Руки у нас дрожали. И ноги тоже. Что делать? Нельзя ведь за какие-нибудь четыре минуты переодеться и хоть чуть-чуть разогреть мышцы.
Мы бросились в раздевалку. А оттуда — к ледяному полю. Таня держала ботинки с коньками в руках. Я на ходу поправляла ей прическу и приглаживала платье.
— Татьяна Немцова... — слышим голос диктора.
Татьяна Немцова к выходу на лед не готова. Она безбожно опаздывает. Она не может выступать. Ей не хватает времени для того, чтобы за шнуровать ботинки И вдруг чувствуем, что произошла какая-то перемена. Диктор не повторяет фамилии Немцовой и не вызывает следующего участника. И не звучит очередная четырехминутная мелодия произвольной программы.
Мы поднимаем головы и видим, что несколько рабочих катка, взяв в руки свои широченные лопаты, начинают счищать снежную шелуху с ледяного поля. Зачем они это делают? Ведь поле же почти чистое?
Но потом мы замечаем, как они смотрят в нашу сторону, как улыбаются слегка — одними глазами, — и понимаем, что они вышли на лед только для того, чтобы оттянуть время, чтобы дать возможность советской фигуристке собраться. И мы сами начинаем улыбаться, и Таня уже не опускает голову, и пальцы ее безошибочно шнуруют ботинки.
Она успела еще немножко покружиться в углу катка. Успокоить дыхание, настроиться на выступление.
Минут через десять рабочие навели блеск на поле. Можно было начинать. Но прежде чем заиграла музыка, Таня благодарно взглянула на своих спасителей и слегка поклонилась им.